Злые игры. Книга 3 - Страница 77

К оглавлению

— Но он все время хандрит, выглядит таким несчастным, и он худеет. Не знаю, что и делать.

— А Няня что думает?

— Она говорит, что у него режутся зубки.

— Ну, может быть, так оно и есть. Не волнуйся ты. А папе ты уже сказала насчет Кендрика?

— Нет, пока не сказала. Я знаю, как он на это среагирует, и не могу собраться с духом, Шарлотта. Просто не могу.

— Ну, тогда не надо. Пока не говори.

— Пожалуй, я так и сделаю.

Спустя два дня она позвонила снова. Джорджу стало лучше.

— Вот видишь, — сказала Шарлотта. — Няня была права.

Бетси потихоньку поправлялась. Фред говорил, что она еще очень слаба, но все-таки с каждым днем она ела чуть больше, а спала чуть меньше.

— Надеюсь, ты там за ней как следует ухаживаешь? — суровым голосом спросила его Шарлотта.

— Разумеется. С тех самых пор, как это случилось, я от нее не отхожу.

— Может быть, мне приехать навестить ее?

— Думаю, она была бы рада.

— Я съезжу навещу бабушку, — объявила Шарлотта Максу. — На день или два, не больше. Тут, в отделении, я все равно не нужна.

— Хорошо. А с дедом ты намерена поговорить?

— Не думаю. По телефону у него такой голос, что вряд ли он готов сейчас к серьезному разговору. Но может быть, и попробую.

— А Гейба увидишь?

— Не знаю, — ответила Шарлотта, — это зависит только от Гейба.

— В самом деле? — поднял брови Макс.

* * *

Шарлотта заказала себе билет в Нью-Йорк на ближайший понедельник. Когда она сказала Фредди, куда едет и почему, он посмотрел на нее самым холодным и рыбьим из своего арсенала взглядом и заявил:

— Надеюсь, ты не собираешься обсуждать с моим дедом ситуацию в банке и твое положение в нем.

— Он и мой дед тоже, — возразила Шарлотта, — и я буду говорить с ним обо всем, о чем сочту нужным.

— Я бы на твоем месте не стал этого делать, — сказал Фредди. — Я тут набросал проект письма Найджелу Демпстеру и Россу Бенсону Хочешь взглянуть?

Он протянул ей лист бумаги. В письме говорилось: «Уважаемые господа! Я мог бы сообщить вам некоторые сведения о происхождении моего двоюродного брата Максимилиана, виконта Хэдли. Есть основания полагать, что настоящим его отцом является мистер Томми Соамс-Максвелл, проживающий на Понд-плейс, в Челси. Буду рад оказать вам содействие в меру своих возможностей, в случае если вы обратитесь ко мне за дальнейшей информацией».

— Ты дерьмо, — проговорила Шарлотта. — Ты просто мерзкое дерьмо.

— Не беспокойся. — Фредди был сама доброжелательность. — Я не буду отправлять это письмо. Но только до тех пор, пока не узнаю, что ты обсуждала с дедом что-то такое, что тебе не нравится в банке. Договорились?

Шарлотта улыбнулась ему весело и приветливо.

— Фредди! — делано удивилась она. — Не хочешь же ты сказать, будто в банке происходит что-то такое, что не понравилось бы дедушке?

Она получила огромное удовольствие при виде того, как цвет лица Фредди мгновенно сменился с бледного на весьма непривлекательный оттенок багрово-красного.

Перед самым отъездом она позвонила Георгине:

— Прости, я совершенно об этом не подумала. Ты же ведь можешь поехать со мной. Хочешь?

— Ой… нет, — ответила Георгина. — Пожалуй, нет. Я ведь могу там столкнуться с Кендриком. Да и потом, Джорджу что-то опять нездоровится. В четверг повезу его на консультацию к специалистам.

— Джорджи, мне так жаль. Постарайся не очень переживать.

— Я стараюсь, — грустно сказала Георгина.

Прилетев в аэропорт Кеннеди, она пробежала взглядом по барьеру, за которым дожидались встречающие, высматривая Хадсона. Но его не было. Шарлотта вздохнула: она чувствовала себя очень усталой.

Отвернувшись, она стала продираться через толпу в ту сторону, где была стоянка такси, и тут услышала, как кто-то окликает ее по имени:

— Здравствуй, Шарлотта!

Это был Гейб.

Он довольно быстро домчал ее до города на своем двухместном «мерседесе». По дороге Шарлотта молчала; молчал и он, если не считать лаконичного сообщения: он услышал о ее предстоящем приезде от своего отца и сказал Хадсону, что встретит ее сам. Фред и Бетси ждут ее только завтра утром. Вид у Гейба был весьма свирепый, к Шарлотте он даже не прикоснулся.

Когда они подъехали к Греймерси-парк, он поставил «мерседес» на стоянку и произнес:

— Я бы хотел, чтобы ты поднялась ко мне домой.

— Зачем? — спросила Шарлотта. Она понимала, что вопрос самый дурацкий, но все ее мысли были заняты тем, чтобы в голосе не проскочили командные нотки.

— Чтобы я мог переспать с тобой, дура, — ответил Гейб.

— А-а, — протянула Шарлотта. — Ну, тогда пошли. — Последняя фраза далась ей немного легче.

Секс с Гейбом сильно отличался от секса со всеми другими, кого она знала. Так она ему и сказала, когда они лежали потом, несколько отстранившись друг от друга, только держась за руки и изредка целуясь.

— Не то чтобы у меня был такой уж колоссальный опыт, — поспешно добавила она.

— А чем именно отличается? — поинтересовался он. По голосу чувствовалось, что он весьма доволен собой.

— Не знаю… трудно сказать. Он какой-то… очень целеустремленный. Ей часто приходила в голову эта мысль: когда Гейб поворачивался к ней (сняв перед этим часы), то выражение у него бывало в точности такое же, как когда он набрасывался на свой компьютер; в такие моменты на лице у него была написана какая-то свирепая, почти яростная целеустремленность, глаза загорались и темнели, начинали смотреть пристально, испытующе, — чувствовалось, что он твердо знает, чего он хочет, что и зачем делает.